Два года гормональной терапии это много или мало? С одной стороны это не один день и не один месяц, а с другой стороны в надежде на долгую оставшуюся жизнь такой временной отрезок не видится чем-то значительным. Даже сейчас для меня всё только начинается — и продолжается! — и впереди ещё будут изменения, которые пусть и не принесут каких-то новых «вау!» эффектов, зато закрепят прогресс и сделают жизнь чуть более привычной, приятной и комфортной.

Про первый год гормональной терапии я в некоторых подробностях рассказывала ранее в формате заметок из собственного дневника. Спустя ещё один оборот вокруг солнца я решила поговорить об изменениях более длительного характера, которые проявлялись не так сильно, как самые первые, яркие и заметные изменения в организме за предыдущий год терапии. Мне всё ещё двадцать с небольшим лет, я всё ещё использую инъекционный эстрадиол (EEn 20mg/mL) без каких-либо дополнительных препаратов, а данную компиляцию мыслей и рассуждений пишу спустя уже тридцать три инъекции за два года гормональной терапии. И напоследок напомню, что приведённые ниже заметки являются субъективным личным опытом и не претендуют на универсальность: в конце концов гормональная терапия у всех проходит по-разному с учётом индивидуальных особенностей.

«Do you even lift!?»

Мышечная масса продолжила снижаться, пусть и незначительно. В самом начале я не прикладывала практически никаких усилий для поддержания собственной физической формы: не делала регулярных упражнений, не посещала спортзалов, ограничивалась лишь утренней зарядкой да периодическими поездками на велосипеде. Признаюсь честно, долгое время меня не покидал страх, что физкультурности вернут мне мускулистость вместе с маскулинностью телосложения, но в реальности вернуться к старым установкам оказалось практически нереально — а если довести телосложение по части мышечной массы до прежних показателей и возможно, то теперь для этого придётся прикладывать гораздо больше усилий. Иными словами, на собственном опыте я выяснила, что физические упражнения и тренировки в умеренном объёме не сделают из меня «качка», но помогут держать тело в тонусе и не позволят регулярно страдать от невозможности выполнять определённые задачи вроде переноски тяжёлых вещей/сумок.

Я не скучаю по «ушедшим» мышцам, но за прошедший год много раз ловила себя на мысли, что больше не могу беззаботно таскать тяжести и вынуждена больше внимания уделять процессу восстановления после физических активностей, да и в целом более осознанно подходить к тому, что я физически могу или не могу сделать. Не стала я и откровенно слабой — всё-таки в абсолютный ноль мышцы не уходят. Пожалуй, такой более разумный подход к собственной физической выносливости сделал меня сильнее, пусть и не в прямом физическом смысле. Я всё ещё обхожусь домашними упражнениями, йогой и велопоездками и не посещаю спортзалов — для моего образа жизни этого вполне хватает. В конце концов лишний вес в виде нескольких килограммов я уже сбросила за первый год гормональной терапии.

Видишь изменения? Нет? А они есть!

Какой я была, такой и осталась. Такой и продолжаю часто видеть себя в зеркале — такова собственная искажённая перспектива. Но с точки зрения окружающих моя внешность продолжила меняться. Я слышала много отзывов от знакомых, которые уверяли меня в том, что очень сильно изменились черты моего лица (овал лица в целом и щёки с подбородком в частности, не считая более выраженной улыбки), лучше оформились плечи (пусть они и не стали более узкими), талия, стали намного более заметными ключицы, которые теперь выпирали чуточку больше на фоне слегка уменьшившейся мышечной/жировой массы в той области. Даже такая мелочь как цвет глаз подверглась изменениям: края радужки стали чуть светлее и однороднее, хотя раньше там будто было темноватое кольцо. Отмечу, что изменение цвета глаз лучше всего заметно с карими или в целом тёмными глазами, но при ближайшем рассмотрении разница нашлась и в моих серо-голубых — мелочь, но реальность.

Сами по себе отдельно взятые изменения не являются резко бросающимися в глаза, а уж на регулярных фото, которые я делала для фиксации изменений через равные промежутки времени, так и вовсе сложно заметить хоть какие-то перемены, учитывая плавность эволюции физического тела. Но если сравнивать фото двухлетней давности с тем, как я выгляжу сейчас, картинка всё же выходит более контрастной просто потому, что все эти маленькие и незаметные поодиночке изменения в сумме дают весьма заметный эффект, который работает в комплексе и влияет на восприятие окружающими как одно целое. В конце концов размер груди и бёдер это ведь далеко не единственное, что внешне отличает «мужчин от женщин».

Три весёлых буквы

Симптоматика ПМС обогатилась более остро ощутимыми спецэффектами. К перепадам аппетита добавились спонтанные резкие желания странно совместимых продуктов: в тяжёлые дни я могу накупить жирного-солёного, облить это чем-то приторно-сладким, запить чем-нибудь молочным и закусить откровенно кислым. Всё за один раз. Таким хотелкам организма очень трудно противостоять, и отчасти эти приступы вызваны желанием заесть общее стрессовое состояние организма в такие дни: всё-таки среди основных симптомов у меня по-прежнему остаются полная потеря мотивации и воли к жизни, крайне подавленное состояние и общая ментальная нестабильность, физическая слабость, слабые болевые ощущения в разных местах по всему телу, некоторая дезориентация в пространстве вплоть до потери равновесия при ходьбе, проблемы с концентрацией внимания и памятью, общая апатия и прочие негативные эффекты, которые вкупе с перепадами аппетита, настроения и испорченным режимом сна ничего кроме стресса не преподносят. Конечно, привычка заедать стресс была у меня и до начала гормональной терапии, но теперь это дополнилось импульсивными желаниями съесть что-то определённое, обычно с чем-то другим определённым и порой слабо совместимым. Скажу также, что такие перепады пищевого поведения по итогу могут легко сопровождаться несварением, тяжестью и болями в животе и прочими малоприятными спецэффектами. По-прежнему единственным спасением в такие периоды остаётся осознание того, что скоро это закончится, жизнь вернется в привычное русло, главное, отдохнуть, не давить на себя, позволить себе перезарядиться, оградив себя от окружающей рутины, и в целом любить себя и не корить за бездействие и беспомощность.

«She’s cooking, chat..!»

К вопросу о еде… А ведь вкусы тоже стали меняться! Не кардинальным образом, конечно, но я стала с одной стороны более избирательной в том, как и что я ем, с другой стороны открыла в себе желание пробовать вещи, которые раньше отказывалась пробовать по разным причинам. При этом какая-то уже привычная пища вроде определённого вида пиццы опять же стала восприниматься немного иначе: вкус ощущался намного ярче и отчётливее, при этом насыщение едой происходило намного быстрее. Иными словами, еда, которую я любила до гормональной терапии, заиграла новыми красками, а в моём рационе появились новые вещи, которые внезапно оказались безумно вкусными, при этом количество пищи, необходимой для пополнения энергетического запаса, сократилось («Girl dinner» agenda, ни дать, ни взять!), а вместе с ним немного сократились и расходы на еду, что тоже стало небольшим плюсом, ведь если я наедаюсь меньшими порциями, то мне нет смысла покупать и/или готовить еду в большом количестве. Конечно, сэкономленные средства теперь время от времени шли на еду, которую я никогда раньше не пробовала, но теперь горела желанием попробовать, но это происходило и происходит не на постоянной основе, так что свои плюсы по части экономии всё-таки есть.

«Мои глаза выше!..»

Грудь перестала болеть примерно через полтора года после первых инъекций. Я натурально каждый день мониторила собственное состояние на предмет болевых ощущений и в какой-то день просто заметила, что не чувствую боли. Если поначалу я носила силиконовые накладки под одеждой, чтобы минимизировать дискомфорт, то потом перешла на пушапы, с которыми научилась быстрее управляться в целом — теперь без них из дома практически не выхожу. До какой-то стадии грудь уже сформировалась — дальше либо пускаться в эксперименты с прогестероном, либо искать возможности увеличить грудь хирургическим путём. И на данном этапе ни один из этих вариантов не выглядит для меня достаточно подходящим, поэтому я просто продолжаю наслаждаться своим скромным, но явно не нулевым размером и немного радоваться каждый раз, когда опускаю взгляд куда-то вниз, наблюдая два вполне реальных напоминания о том, кто я есть, к чему пришла и чего достигла. Миниатюрная мотивация на каждый день — а большего мне и не нужно.

Крылатые эмоциональные качели

Эмоциональная нестабильность проявляет себя больше как симптоматика ПМС, в остальное время не доставляя неудобств и не создавая проблем. Тем не менее общая эмоциональность пошла даже дальше того, что я испытывала в первые месяцы после начала гормональной терапии. Теперь спустя два года практически любая вещь может довести меня до слёз при подходящем стечении обстоятельств. Я стала замечать гораздо больше вещей, действий и явлений вокруг себя, стала чутче и восприимчивее к тому, что вижу, слышу, ощущаю и наблюдаю в собственном окружении — которое включает в себя и чужие жизни. Потоки мыслей теперь могут выстраиваться в более чёткие ассоциативные и причинно-следственные связи, вызывая эмоциональный отклик и порой достаточно бурную реакцию на, казалось бы, тривиальные и скучные будничные события и вещи. Мир вокруг продолжил раскрываться через своё разнообразие, которое теперь ещё сильнее стало влиять на моё восприятие окружения. Смеяться или плакать стало гораздо проще, да и сами эти процессы стали более естественными, непринуждёнными и органичными. С одной стороны такая «болтанка» быстрее изматывает, с другой стороны буквально каждый, даже самый скучный и бедный на события день теперь способен оставить эмоциональный след внутри.

«А к утру — всё прошло…»

Стоит упомянуть и достаточно интимные подробности, о которых, на мой взгляд, в контексте гормональной терапии говорят не так часто, как о других спецэффектах. Спонтанные эрекции остались в прошлом. Даже просыпаясь после достаточно «интересных» красочных сновидений интимного характера, я не находила ничего «одеревеневшего» ниже пояса. Функционал остался на месте, проблем с эрекцией при собственном осознанном желании не возникает до сих пор. Разве что количество эякулята приблизилось к нулю (вопросы фертильности меня абсолютно не беспокоят), но параллельно с этим увеличилось количество вырабатываемой смазки, которая обычно продолжает выделяться ещё какое-то время после оргазмов — нижнее бельё теперь приходится менять чаще, а следить за гигиеной половых органов чуть тщательнее. Каких-либо изменений по части либидо за прошедший второй год не случилось: всё стало «как мне нужно» ещё за первые месяцы на гормонах. А поскольку никаких изменений в личной жизни за это время опять же не случилось, то и сравнивать мне больше не с чем.

Нечего надеть и маленький шкаф

Интересным образом стал меняться мой гардероб. Если за первый год гормональной терапии я ещё не успела обзавестись более-менее женской одеждой, то на второй год большое количество вещей, которые я носила раньше, просто перестали каким-либо образом сочетаться с моим телом. Бюстгальтеры и пушапы прочно вошли в повседневный гардероб до такой степени, что когда однажды я вышла на улицу в майке на голое тело, меня долго не покидало ощущение наготы, будто я не ношу никакой одежды вовсе. Такие изменения в целом подтолкнули меня к обновлению собственного шкафа с одеждой: я стала избавляться от вещей, которые абсолютно перестали сочетаться с моей фигурой, взамен покупая или принимая в дар вещи, с которыми мне явно было по пути. Теперь в старой одежде я не выглядела органично, андрогинно и уместно, но вместо этого воспринималась как девушка, которая решила носить нелепые и неподходящие мужские шмотки. Так в моём шкафу появились достаточно короткие шорты, топы, свитера, майки, джинсы с высокой талией и даже какие-то платья, доставшиеся от знакомых — впрочем, последние мне не подошли по фасону, поэтому пунктик с платьями я оставила до лучших времён, когда будет возможность выбрать что-то исключительно для себя.

Что касается выбора обуви, то и здесь случились небольшие изменения: в отдельных случаях мне стала подходить обувь 44-го размера, хотя 45-й по-прежнему ощущается свободнее и удобнее, но по сравнению с обувью 46-го размера, которую я носила раньше, это достаточно заметное изменение. Конечно, кости как устоявшиеся структуры никуда не делись, но более мясные жиро-мышечные части подверглись изменениям, оттого и нога ужалась. Впрочем, находить в магазинах женскую обувь 44-го или 45-го размера по-прежнему крайне непросто, зато теперь консультантки входят в положение и помогают выбирать мужскую обувь, которая выглядит более женственно — всё-таки модельные ряды в разных магазинах отличаются — и в целом сочувствуют мне как женщине с большим размером ноги. Один раз эта тема стала началом достаточно приятной беседы с консультанткой в процессе выбора обуви — но это уже социализация, которая за второй год гормональной терапии вышла на абсолютно новый уровень.

Шкафы сделаны для платьев, а не для лошадей

Пусть прямого влияния на социализацию гормоны не оказывают, всё-таки совокупность физических и ментальных эффектов от гормональной терапии позволяет чувствовать себя увереннее и устойчивее при взаимодействии с окружающими в бытовых будничных условиях: в магазинах, на улице, в транспорте и где только не. Находить общий язык с людьми стало значительно проще, беседы стали завязываться сами собой, взаимодействие переросло из обычных скучных бесед в способ поднятия настроения себе и окружающим, своеобразную терапию, когда и я могу выговориться, поделиться наболевшим или наоборот чем-то радостным и увлекательным из текущего временного промежутка своей жизни, и мне могут рассказать что-то новое, интересное, важное лично для них, а я в свою очередь могу выслушать, приобщиться, порадоваться или посочувствовать. И всё это происходит теперь без напряжения, неловкостей, достаточно открыто, вежливо и… просто..? Безусловно, мои успехи в социализации обусловлены рядом факторов и привилегий, что, повторюсь, не слишком относится к эффектам от гормональной терапии, но я просто хочу подчеркнуть сам факт развития социального взаимодействия как процесса в моём случае. Также отмечу, что окружающие в целом стали чуть больше мне доверять и открываться, вплоть до того, что некоторые старые знакомые (в основном парни) порой натурально плакались мне в плечо, внутренне ощущая, что могут мне довериться и что я их выслушаю.

Бессердечная…

К сказанному выше хочу добавить, что ситуации, когда мне вынужденно приходилось изображать из себя парня, теперь стали приносить куда больший дискомфорт. Дисфория в этом отношении, увы, также вышла на новый уровень. За время гормональной терапии я распробовала, каково это быть собой, и теперь при малейших случаях «возврата к старым установкам» тело физически и ментально безмолвно кричало, дрожало и требовало остановиться и прекратить страдать. Увы, какими бы редкими ни были моменты «боймоддинга», на данном этапе жизни их не удаётся полностью избегать. Остаётся только мириться и терпеть. Основная мысль в том, что если раньше я ещё барахталась в гендерно-нейтральных водах андрогинности с относительным комфортом, то теперь восприниматься окружающими в роли парня стало невыносимым. Дисфория, увы, не приходит одна, и сильнее всего это стало бить по нервам, когда меня неадекватно и/или неправильно воспринимали в общественных местах.

Что интересно, мисгендеринг практически во всех случаях шёл не от взрослых, а от детей младшего/среднего школьного возраста: не раз я ловила на себе озадаченные взгляды именно детей на улицах, в магазинах, в транспорте. Иногда доходило до того, что я слышала за своей спиной громкое детское перешёптывание в духе «смотри-смотри, это пацан, я те грю, это пацан!..» или «это дядя или тётя, я не понимаю, а ты как думаешь?..». Взрослые за свою жизнь успели многое повидать, на многих успели насмотреться и зачастую просто знают, что люди бывают разные: женщины бывают разные, мужчины бывают разные, а отдельно взятые внешние особенности необязательно категорично приписываются только той или иной группе людей. У детей же такой насмотренности зачастую нет в силу возраста, да и любопытство вкупе с особенностями мышления (равно как и отсутствием воспитания) дают о себе знать. На мой взгляд, когда взрослые замечают что-то, что выделяется из «привычного» представления о мужчинах и женщинах, они, конечно, могут сначала заострять на этом внимание, но всё-таки их мозг срабатывает таким образом, что необъяснимое или необычное заглушается попытками найти рациональное объяснение чему-то выбивающемуся из ожидаемого. Это вновь дополняет тезис о том, что какими бы минимальными ни были внешние изменения, все они будут работать в комплексе и создавать по итогу убедительную картинку для наблюдателей — особенно если эти самые наблюдатели живут своими жизнями и не ставят своей целью «разоблачать» случайных встречных каждый день на постоянной основе.

***

Продолжаю жить своей жизнью и я. К сожалению, не над всеми аспектами собственной жизни у меня есть контроль, но там где я смогла наконец-то его получить, я держусь всеми конечностями и не планирую отпускать. Два года гормональной терапии позволили мне лишь сильнее увериться в правильности своего выбора. Ведь мой выбор это комфорт, спокойствие и уверенность в том, кто я есть, чего я хочу, куда стремлюсь и кем хочу стать в будущем. Я выбираю, как и кем мне быть до конца жизни. Тварь-то я по-прежнему дрожащая (в основном от холода — спасибо гормональной терапии!), но, знаете ли, право имею..!

Право на жизнь. Право на счастье.