С 2020 года повестка жизни беларусов сильно изменилась: после сфальсифицированных выборов президента страны последовали мирные протесты со стороны населения. Все это привело к обострению и ранее существовавших проблем гомофобии на государственном уровне, персональной безопасности различных категорий граждан, а также усилению репрессий и беспредела со стороны сотрудников силовых структур, правоохранительных органов, а также работников государственных СМИ. В особенно уязвимом положении оказались именно представители ЛГБТК+ сообщества: в провластных интернет-каналах появились видео показательного насилия над людьми из сексуальных меньшинств и трансгендерного сообщества с публикацией личных данных для общественного порицания.

Кроме этого, последовало бедственное состояние во многих государственных сферах, включая систему здравоохранения и экономику. Всё это привело к тому, что многие трансгендерные люди оказались без доступа к медицинской помощи, получению необходимых рецептов на гормональные препараты. Из-за многолетней пропаганды гомофобии на уровне главы государства представители ЛГБТК+ сообщества в первую очередь теряли работу, а после не могли трудоустроиться заново – и в результате нередко оказывались без средств к существованию и/или были вынуждены в срочном порядке покинуть страну и свой дом. (В предыдущих отчетах мы рассказывали о том, как команда TG house помогала пострадавшим по разным направлениям)

Июнь этого года во всем мире был признан месяцем гордости (pride month) и был посвящён углублению интеграции и проблемам ЛГБТК+ сообщества. Поскольку в Беларуси в данный момент объективная реальность вне законодательного поля и ценностей цивилизованного общества, команда TG House решила поддержать мировой социум этой публикацией с честным рассказом о реалиях страны и ее жителей в последние два года. А наши коллеги из беларусского издания euroradio.fm собрали три пронзительные истории ЛГБТК+ беларусов. Приводим их дословно ниже:

Алина: «Мне 27 лет, я художница и ЛГБТК-активистка. И я открытая лесбиянка. Когда я говорю “открытая”, я имею в виду открытость в СМИ и безопасное личное общение. Например, я не скажу, что у меня есть девушка, если мой инструктор по вождению или мой сосед сверху спросят меня об этом. Самоцензура в целях безопасности укоренилась в каждом ЛГБТ-человеке, и это унизительно, тревожно. Теперь, когда гомофобия стала предметом безжалостных политических репрессий, самоцензура и чувство ненадежности удвоилась. Я даю это интервью не называя своего имени именно из-за этих новых рисков. И активизм в Беларуси сейчас не в том, чтобы что-то изменить, как это было раньше, а это хотя бы в том, чтобы быть вместе, делиться человеческим теплом в трудную минуту.

Артём (имя изменено): «Я родился в Гродно, очень европейском городе. И так получилось, что в моей компании, в моем окружении никогда не было «несчастливых» людей, я окружал себя адекватными людьми. Но я всегда понимал, что есть и другие люди. Я слышал много историй, кое-что читал сам, узнавал через каких-то знакомых и понимал, что мне в чем-то повезло. гомофоб, а придет день, когда я тоже с этим столкнусь. В свете последних событий, конечно, мое чувство безопасности изменилось. Мне некомфортно, я не могу перестать думать об этом, и опять же, плюс что я нахожусь в немного другой среде. Я чувствую себя в некоторой степени защищенным из-за моей медицинской специальности, и я чувствую, что многие люди могут закрыть глаза на мою ориентацию, даже гомофобы. Потому что я бы понял, что в основном делаю доброе дело, помогаю людям… Ну, я себя так успокаиваю. Но все же я чувствую себя очень некомфортно и не могу перестать думать об этом».

Семён: «Все время в школе было для меня ужасно. Я хорошо учился, но не хотел идти в школу, потому что знал, что каждый день меня будут унижать, мои тетради рвут, а вещи прячут или портят. Я не знал, как противостоять всему классу. Но травля не только из-за пола, это проблема школьной системы в целом. На данный момент это более-менее комфортно. Раньше были частые вопросы и колкости в транспорте и на улице: “Какого ты пола?” и тому подобное. Давно я этого не замечал. Но, может быть, я просто стал более уверенным в себе. Да, как трансгендерный парень, я не могу сидеть в чулане, если хочу, чтобы ко мне обращались так, как я хочу, я должен говорить о себе, своем имени и местоимениях, совершать бесконечные постоянные утомительные камин-ауты. Сейчас я в таком положении, что там, где меня хоть немного знают, я стараюсь быть собой и говорю про то, как хочу, чтобы ко мне обращались. Там, где это не имеет большого значения (на почте, в магазине) я не исправляю людей, которые обращаются ко мне неправильно. Хотя мне это неприятно, но это не трагедия. Я рад, что у меня много друзей и знакомых, которые меня принимают и поддерживают. К сожалению, родители меня не принимают. За последние два года мое чувство безопасности резко упало. Когда закрывали НГО, мне казалось, что мир рушится. Когда друзей и знакомых задерживали, били, издевались, было очень страшно и больно. Страшно, что со мной будет после перехода, если мне, например, нужно в больницу, а документы у меня мужские, как меня будут лечить, или будут терпимо относиться? Или, например, я искал гинекологов, а некоторые в поликлиниках говорили, что”мы таких не обследуем” и т.д.»

Джонатан Фойер назвал одну из своих книг «Жутко, громко, запредельно близко». Примерно то же самое ощущаем и мы, читая эти история, сталкиваясь с происходящим в ЛГБТК+ сообществе нашей родной Беларуси. Но мы держимся, не опускаем руки и готовы поддерживать и вас. Работаем и делаем всё возможное. Мы рядом!